Полностью согласен с Коммари. Вообще, всем последовательным антиклерикалам не следует ограничиваться лишь борьбой за неуклонное соблюдение 14 статьи действующей Конституции (подобно тому, как в брежневскую эпоху умеренное крыло либеральных диссидентов ограничивалось лишь призывами к власти «соблюдать свою собственную конституцию»), а подумать лучше о необходимости возврата к советской политике в области религии, когда попы «знали свое место», а государство вело неуклонную борьбу с религией за научное мировоззрение. Нам нужен не секуляризм (секуляристами могут быть и христиане), а воинствующий атеизм. В какие-то периоды истории СССР это «богоборчество» было жестче, в какие-то – мягче, но общая антирелигиозная ориентация государственной идеологии сохранялась всегда. Иная ситуация наступила с приходом Горбачева и Ельцина, когда государство отказалось от «богоборчества" и открыло дорогу «духовному возрождению России». принятие в 1990 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях». Вообще, историю православия в России XX века можно сравнить с эпохой Римской империи. Как известно, в поздние века Рима наблюдался общий кризис рабовладельческого строя, который охватил не только экономику, но и политическую сферу (крах республики, постоянные государственные перевороты, в ходе которых один деспот сменял другого), но и духовную сферу. Начиная с III века наблюдался общий кризис античной культуры, как в сфере художественного творчества, так и в сфере философии, где наблюдался поворот к спекулятивному мистицизму. Еще одним признаком кризиса античной культуры стало массовое распространение такой духовной заразы, как христианство. Распространение христианской заразы было связано в некоторой степени с поражением восстаний рабов («если Христос и победил, то лишь потому, что проиграл Спартак»), потерпевшие поражение рабы стали искать свободы на небесах, а не на земле. Еще со времен апостола Павла христианство провозгласило свою аполитичность, нереволюционность, покорность власти («всякая власть от бога»). И несмотря на этот политический конформизм христиан, римские власти быстро распознали вредоносный характер новой тоталитарной секты. Власти попытались оказать жестокий отпор новой тоталитарной секте, но жестокость репрессий против христиан не смогли остановить распространение христианства. Последнее, самое сильное гонение на христиан пришлось на эпоху правления императора Диоклетиана, однако уже пришедший на смену Диоклетиана император Константин, которого попы называют «великим» и «равноапостольным» полностью прекратил гонения и издал знаменитый «Миланский эдикт», провозгласивший религиозную свободу и терпимость. Горбачевско-ельцинское «освобождение религии», имевшее место в конце 80-х–начале 90х годов сравнимо с реформами Константина, а Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях» стал аналогом древнеримского «Миланского эдикта». Как известно, в защиту «религиозной свободы» в СССР выступали практически все направления оппозиции режиму, существующему в СССР, причем не только правомонархические ультраправославные мракобесы из РПЦЗ и Катакомбной церкви, умеренно-либеральные попы типа Глеба Якунина и белоэмигранты-НТСовцы, но даже «революционные марксисты»! Например, «пролетарский революционер» Борис Бульбинский, боровшийся против «сталинистского госкапитализма» в СССР ставил в вину Хрущеву «Удар по религии. Разрушение храмов и других объектов культа» (Пролетарское дело). Согласитесь, странновато выглядит «пролетарско-революционный марксист», осуждающий «удар по религии» и «разрушение храмов» (вспомним, что еще в эпоху гражданской войны революционеры пели: «церкви и тюрьмы сравняем с землей»). И конечно же, едва ли не главной силой, борющейся за «религиозную свободу» в СССР были деятели так называемого «правозащитного движения». Правозащитники-либералы горячо приветствовали «отказ от политики государственного атеизма» в эпоху Горбачева и Ельцина. «Наконец-то пришла религиозная свобода!» – ликовали они, но их радость оказалась недолгой.

Мы вновь вынуждены вернуться к Римской империи, к пресловутому «Миланскому эдикту». Что же произошло с Римом после прекращения гонений на христианство? Тоже самое, что и с Россией в эпоху Ельцина и Путина: началось сращение христианской церкви с государством. Уже в эпоху Константина христианство фактически превратилось в государственную религию Римской империи. Христианская церковь стала превращаться в придаток римского государства, а подлинная церковная соборность начала подменяться цезаропапизмом. Императорская «церковь» уже не имела уже ничего общего с древней христианской церковью. Подобно тому, как «истинно-православные христиане» считают моментом создания «сергианской лжецеркви МП» созванный Сталиным собор 1943 года, мы можем назвать моментом создания «православной» лжецеркви пресловутый Первый Вселенский собор, который созвал «равноапостольный» римский император Константин. На данном соборе впервые утвердилось в качестве церковной догмы явно противоречащее Библии учение о «божественности» Христа, а истинный христианин Арий был предан анафеме. Первый, и последующие 6 «вселенских соборов» сформулировали церковную догматику, имеющую к Библии весьма отдаленное отношение, которой в настоящее время пользуется большинство «христиан» (посмотрев на наших «христиан», Христос бы, подобно Марксу, сказал, что он не христианин). В первую очередь это касается так называемого «учения о троице», которое, по справедливому замечанию Евграфа Дулумана, является «плодом изнасилованной Библии и кастрированного неоплатонизма». Все 7 так называемых «Вселенских соборов», которые почитаются как «православными», так и «католическими» лжехристианами, не имели ничего общего с истинной соборностью, поскольку всегда созывались не «снизу», а «сверху» императорами. Бывали случаи, когда решения Вселенских соборов пересматривались, и опять же пересмотр Вселенских соборов происходил всегда «сверху», когда к власти приходил новый император, исповедовавший другие религиозные взгляды. Пришедший к власти новый император созывал новый Вселенский собор, предыдущий же собор объявлялся «разбойничьим» и вычеркивался из числа «вселенских». Гораздо больше соответствовал принципам подлинной (а не цезаропапистской) соборности, чем «7 Вселенских соборов» русский Поместный собор 1918 года, созванный снизу, без участия монарха. И именно эта подлинная соборность Поместного собора 1918 года ненавистна для истинно-православных царефилов, которые считают данный собор «разбойничьим», «самочинным», «еретическим» именно по той причине, что его царь не созывал. Вот что пишет, к примеру, епископ Диомид: «постановлением совещания епископов, происходившего под председательством патриарха Тихона 26 февраля (11 марта) 1918 года, накануне Недели православия, революционный поместный собор 1917-18 годов отменил 11-й анафематизм Недели православия, тем самым подпадая под его проклятие. Митрополит Сергий (Страгородский) довел цареборчество до полного претворения в жизнь при взаимоотношениях руководимой им церковной структуры и безбожного государства, что получило наименование «сергианства»» (Открытый ответ Преосвященного Диомида, епископа Анадырского и Чукотского, на письма читателей, присланные через редакцию газеты «Дух христианина»). После «Миланского эдикта» ранее гонимые христиане стали постепенно превращаться в гонителей. Дарованную «Миланским эдиктом» свободу вероисповедания христианская церковь использовала для борьбы против свободы. Сращивание христианской церкви с монаршьей властью достигло своего апогея в Восточной Римской империи (Византии) при императоре Юстиниане, который повелел закрыть все языческие школы, а язычников – крестить. Император был провозглашен главой церкви, таким образом процесс формирования «православной монархии» (цезаропапизма) был завершен. Теперь гонениям подвергались не только язычники, но и «еретики», т.е. все те христиане, чьи религиозные взгляды расходились с взглядами властей. Ярким примером таких гонений может служить истребление императрицей Феодорой 100 тысяч павликиан: «Дела на Западе шли превосходно, слава о них разнеслась повсюду, и вдохновленная Феодора, желая воздвигнуть как бы еще больший трофей, попыталась или же обратить восточных павликиан к благочестию, или изничтожить их и лишить жизни. Эта затея, однако, принесла нам множество бедствий. Феодора послала военачальников (это были сын Аргира, сын Дуки, а также Судал), которые одних павликиан распяли на кресте, других обрекли мечу, третьих – морской пучине. Около десяти мириадов составляло число загубленных, их имущество было отправлено и доставлено в царскую казну» (Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей).

Как и в Римской империи после «Миланского эдикта», современные русские православные попы стремятся использовать дарованную им свободу после «70 лет богоборческой Совдепiи» для насаждения клерикализма, притеснения религиозных меньшинств («борьба с тоталитарными сектами»). Уже сейчас, как выразился один афонский монах, «по аналогии со словами Александра III-го, что у тогдашней России было два союзника – Армия и Флот, у нынешнего, вызывающего у всего русского народа справедливую ненависть и брезгливость режима питерских гномов осталось тоже только два союзника – Рамзан Кадыров с кавказскими головорезами и …священноначалие РПЦ МП» (монах Афанасий Карульский. ХОТЕЛ НЕМНОГО СКАЗАТЬ ОБ АФОНСКОМ СВЯЩЕНСТВЕ...). Один из ведущих деятелей Московского патриархата Всеволод Чаплин открыто агитирует за «партию власти» Единую Россию, а президент с премьером крестят лбы в церкви и целуют ручку патриарху. Конечная цель попов – уничтожить демократию и восстановить самодержавную власть «помазанника божия» (тот же Гундяев считает, что россияне должны готовить себя к восстановлению монархии) по образцу Византии и романовской России. Политический идеал у православной церкви находится в прошлом, в эпохе императоров и царей. Будучи созданной императорами, православная церковь по сей день мечтает об императоре, которого у церкви отняла революция. Правозащитники-либералы недоумевают: не для того мы боролись против государственного атеизма в СССР, чтобы расчистить дорогу православному клерикализму. Раньше надо было думать, господа. Надо было не защищать реакционных попов, а благословлять «богоборческую» Советскую власть за то, что она стояла как могучая стена на пути православно-монархического мракобесия. Либеральные правозащитники внезапно осознали, что защищавшиеся ими православные попики были вовсе не невинными овечками, которых обижали злые большевики, а волками в овечьей шкуре, которые, если дать им волю, сразу же посжигают на кострах всех «нехристей» и «еретиков» (и либеральных правозащитников в том числе). Правозащитники вынуждены были сменить вектор своей борьбы: если раньше они защищали православие, то теперь им приходится защищать светский характер государства от православия. На смену антиатеизму в правозащитном движении пришел антиклерикализм. Рост антиклерикальных настроений вызывает значительное неудовольствие у деятелей РПЦ, которые оценивают любую антиклерикальную, «антиправославную» деятельность как рецидив «совкового богоборчества», называют современных антиклерикалов наследниками Льва Троцкого и Емельяна Ярославского. Страх православных попов перед «возвращением богоборческого совка» вполне понятен. «Все кто против православия – обыкновенные совки!» – заявляют православные попы. Антиатеизм вообще тесно переплетен с зоологическим антисоветизмом, антикоммунизмом: неспроста в антикоммунистическом ЖЖ-сообществе «Международная антикоммунистическая лига» существует запрет на пропаганду атеизма. И чем чище антикоммунизм, тем отчетливее сквозь него просвечивает фашизм, черносотенство и прочая мерзость, которую в политологии обозначают терминами «far right», «extreme right» (т.е. «крайне правые», «ультраправые», «праворадикалы», «правые экстремисты» и т.д.). Прав был Томас Манн, когда писал, что «антикоммунизм – главная глупость нашей эпохи». Многие прогрессивно настроенные граждане сильно недооценивают православную опасность, считая, что «никакого религиозного возрождения в России, никакого второго крещения Руси нет и не будет». К сожалению, это не так. Нынешний ажиотаж по поводу «пояса богородицы», результаты социологических опросов, свидетельствующие о том, что большинство российских граждан являются креационистами, а также популярность религиозной литературы, которая сравнима с популярностью книг Донцовой (известно, что чаще всего пассажиры в метро читают либо православные молитвословы, либо Дарью Донцову, в чем автор этих строк лично убеждался не раз) свидетельствует о том, что религия действительно возрождается. А поэтому, необходимо всеми силами противодействовать скатыванию страны в пучину религиозного мракобесия. Кроме того, необходимо признать необходимость возвращения к советской политике государственного атеизма, поскольку горбачевско-ельцинский «Миланский эдикт» ясно доказал, что единственно правильной формой взаимодействия общества и государства с религиями является борьба с ними. Необходимо не ограничиваться антиклерикализмом, и перейти на позиции воинствующего атеизма. Никакой «толерантности» по отношению к застрявшим в средневековье мракобесам быть не может.