В данной рубрике размещены статьи о великих учёных, философах, людях искусства и т.д., которые не верили в бога и в то же время добились всемирного признания.
Зульфия Тажуризина Духовное возрождение России как одно из важнейших условий её будущего процветания – актуальная задача, стоящая перед нашим народом. Однако если речь идёт о возрождении, неизбежно возникает вопрос: что именно следует возродить, то есть, восстановить, оживить? Каким должен быть характер этого возрождения? Не секрет, что наше общество поражено сегодня разного рода бедами: вопиющим неравенством, социальной несправедливостью, национальными конфликтами, аморализмом и коррупцией. Именно это является причиной всё более широкого воспроизводства религии, именно это толкает значительную часть российского населения искать духовного убежища в религии. Ответ на вопрос о духовном возрождении, казалось бы, напрашивается, сам собой: надо восстановить в полной мере религиозные традиции, существовавшие в дореволюционной России и подорванные в советское время. Но такой подход явно односторонний. В России много людей живущих за оградой церкви. К тому же возрождение религии происходит не только стихийно, но и благодаря усилиям нынешнего государства и религиозных организаций (в первую очередь, православной церкви). Другие же традиции, веками складывавшиеся в духовной жизни народов России, возрождённые и развитые в социалистическом обществе, – традиции свободомыслия и атеизма, светской культуры, – признаются несостоятельными. В нынешних социальных и прочих бедах обвиняют атеизм, который отождествляется с аморализмом, сатанизмом, нигилизмом и т. д. Но почему? Только ли потому, что религиозным идеологам нужно дискредитировать «атеистический социализм», многие ценности которого ещё сохраняются в сознании трудящихся и мешают дикому российскому капитализму?
Традиция религиозного восприятия свободомыслия
Не только. Большое значение имеет традиция, которая существовала во всех обществах и культурах, – неприязненное, а то и враждебное отношение ко всему, что не согласуется с господствующей религией. Особенно негативным было отношение к атеизму и в целом свободомыслию. В религии вражда к инакомыслию имела систематический характер, что отразилось и в идеалистической философии. Так, например, в русле этой традиции выступал Платон. Атеизм для него – социально-политическое зло, ибо ведёт к смуте, это некая одержимость болезнью, наконец, это нравственный порок. В «Законах» рассуждения об атеизме начинаются с нравственно-правовой оценки последнего: кто не верит в существование богов, те совершают «нечестивое дело» и высказывают «беззаконное слово». Удел атеистов, по мнению Платона, тюрьма или смертная казнь 1.
С появлением христианства положение вольнодумцев не улучшилось. Слова, приписываемые Иисусу Христу: «Кто не со мной, тот против меня» (Мф. 12:30), стали идейным основанием негативного отношения к вольнодумцам. Почти у каждого христианского апологета, отца или учителя церкви, будь то Тертуллиан, Ириней Лионский, Епифаний Кипрский, Иероним Стридонский, или даже не церковный христианский писатель Лактанций, – найдутся гневные выражения против безбожников, многобожников, еретиков, обвиняемых в аморализме, невежестве, слепоте и глухоте, безумии, и, конечно, в связях с нечистой силой. «Дьявольской снедью» называл безбожников Кирилл Александрийский. Эта традиция не была отвергнута и православием. Иосиф Волоцкий для обоснования правомерности казни новгородско-московских еретиков собрал свидетельства из священных книг о том, что царям, князьям и судьям подобает отправлять еретиков и отступников «в заточение и предавать лютым казням». Иоанн Златоуст, говорит Иосиф, писал: «Если кто-нибудь убьёт по воле божьей, – убийство это лучше всякого человеколюбия». И далее: «Поэтому все преподобные и богоносные отцы наши, пастыри и учители, умоляли благочестивых царей и князей, чтобы они истребляли еретиков» 2. Большинство христианских идеологов считали светскую культуру пагубной для спасения души, осуждали её, хотя, питаемая народными соками и здравомыслием, она продолжала жить и развиваться наряду с культурой церковной. Но традиция церковного отношения к светской культуре была столь влиятельна, что даже высокоумные религиозные философы конца XIX – нач. XX вв. утверждали, что светской культуры вообще не должно быть. С. Н. Булгаков, констатируя раскол жизни на светскую и церковную, прямо писал, что не должно быть ничего принципиально светского, «никакой религиозно индифферентной зоны». «Религия, а, следовательно, и церковь как область религиозной жизни должна быть всем…» 3. Несколько более терпимый В. В. Зеньковский призывал «бороться с идеей секулярной школы»: «Пришла пора покончить с мифом нейтралитета культуры и признать невозможность для неё быть вне сферы религии» 4. Традиция эта, прерванная в результате социалистической революции, открывшей путь к овладению богатствами отечественной и мировой науки и культуры, вновь заявила о себе в наши дни.
Но, может быть, светская культура, свободомыслие, действительно, представляют опасность для нравственных устоев человечества, ведут к деградации общества и личности, и следует ориентироваться только на религиозное наследие?
Для ответа на этот вопрос надо определить смысл понятий «светская культура», «свободомыслие». Предварительно замечу, что наша культура, как и культура других народов мира, не сводится только к религии, – существуют и другие виды духовной деятельности – искусство, мораль, наука, философия, право и т. д., – они качественно отличаются от религии, хотя могут быть и связаны с нею.
Что же имеется в виду под «светской культурой»? Светская культура – это бесконечно многообразный богатейший пласт творческой деятельности человечества. Её обычно определяют как культуру секулярную, нецерковную, нередко – как внерелигиозное состояние сознания, культуру, свободную от религиозного влияния. В целом это верно, хотя, на мой взгляд, не полно. В светской культуре можно обнаружить, по крайней мере, три сферы: это, во-первых, индифферентная по отношению к религии культура с тенденцией к автономному нерелигиозному существованию (научные исследования, художественные произведения, реалистически отражающие жизнь, политические учения, свободные от апелляций к сверхъестественному и т. д., – эти формы культуры заключают в себе вольнодумный потенциал). Во-вторых, это культура, ориентированная на критику религии и её институтов, – это многообразные проявления свободомыслия. Среди них – скептицизм, антиклерикализм, рационализм, агностицизм, натурализм, стихийный и философский материализм, а также атеизм, который понимался А. В. Луначарским как «законченное светское миросозерцание» 5. И, наконец, это внецерковная культура, не свободная от религиозно-мистических настроений и идей (например, романы Ф. Мориака, М. де Унамуно или Д. С. Мережковского, или философия Вл. Соловьева). Кроме того, существует множество проявлений светской культуры, использующих религиозные образы, термины, сюжеты, но наполненных мирским содержанием. Иными словами, светское осмысление мира может осуществляться в старой знаковой системе, будучи при этом индифферентным или критичным по отношению к религии. Диапазон подобных феноменов довольно широк; к ним можно отнести, например, и пантеистическую философию, и изобразительное искусство Возрождения, и русскую антиклерикальную сатиру XVII в., или, скажем, значительную часть произведений знаменитого итальянского скульптора Джакомо Манцу.
Содержание понятий «светская культура» и «свободомыслие» во многом совпадает 6. Религиозный индифферентизм – это одна из форм свободы мысли в отношении религии, не говоря уже о критическом подходе к ней. Свободомыслие в отношении религии – это признание и осуществление права разума на свободное критическое рассмотрение религии, на свободное исследование человека, общества и окружающего мира. Реализуется это право посредством деятельности человека в сферах светской культуры. В свободомыслии, особенно в его критическом аспекте, отразилась потребность человечества в социальной и духовной свободе, в нравственной и интеллектуальной автономии и совершенствовании. Общая черта свободомыслия состоит в том, что критика догматизма религии, авторитаризма религиозных организаций сама по себе не посягает ни на национальную культуру, ни на личность верующего.
Свободомыслие: гуманизм и нигилизм
Но вот ещё один момент, без учёта которого мы не поймём роли свободомыслия в жизни нашей страны. Светская культура не однородна в ценностном плане, у неё много уровней и сфер бытования. Не любое учение или поведение в рамках светской культуры содействуют благу общества и личности. Вместе с тем, нерелигиозный индивид (впрочем, как и верующий) может нести в себе как высоконравственные, так и аморальные, циничные, начала.
В светской культуре могут проявляться элементы бездушия, деструктивности, нигилизма и безнравственного экстремизма. Характерные черты нигилиста – стремление к самоутверждению посредством попрания достоинства других людей, крайний индивидуализм и эгоизм, пренебрежение моралью 7. Именно это обстоятельство нередко используется религиозными идеологами: ставя знак равенства между нигилизмом и неверием, они стремятся очернить последнее.
Внимательный подход к истории светской культуры обнаружит, что внутри свободомыслия шла и идёт борьба гуманизма против нигилизма, выступающего в светской же, нерелигиозной форме (нигилизм может принимать и религиозные формы, особенно как презрение к «миру дольнему» и «неприятию мира сего»). Так, французские просветители обращали внимание на нравственную несостоятельность определённого типа неверующих; при этом они противопоставляли нигилизму «подлинный», «настоящий», т. е. не нигилистический атеизм. П. Гольбах считал, что подлинный атеист, стремящийся к познанию природы и взращиванию добрых начал в человеке, отличается от его аморальных, поверхностных подражателей, которые при неблагоприятных обстоятельствах могут отбросить своё неверие. Последняя глава «Системы природы» Гольбаха содержит кодекс нравственных норм атеизма 8. Позже тему настоящего и фальшивого атеизма развил С. Марешаль, различавший среди неверующих людей фанатиков, разрушающих священные изображения, лицемеров, развратников и, в противоположность им, – истинных атеистов, религией которых является «та естественная любовь, которая заставляет сочувствовать несчастьям другого и объединяет людей для помощи страдающему» 9. К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии» основательно разобрали сочинение Макса Штирнера «Единственный и его собственность», показав моральную и философскую несостоятельность эгоизма, отказа от ценностей, созданных человечеством, презрения ко всем, кроме собственного «Я». Оказалось, что штирнеровская нигилистическая критика религии несовместима с атеистическим гуманизмом, провозглашенным Марксом ещё во времена его юности: «Критика религии завершается учением, что человек – высшее существо для человека, завершается, следовательно, категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощенным, беспомощным, презренным существом…» 10. Светская культурная традиция в её гуманистических проявлениях, не исключающая критику религиозной идеологии, содержит в себе высочайшие ценности, приобщение к которым обогащает человека нравственно и интеллектуально. Светская культура открыта всем независимо от их веры или неверия, поэтому в сознании практически любого верующего светская культура занимает более или менее значительное место. Обыкновенно верующий знает и любит Пушкина и Лермонтова, Тургенева и Толстого, восхищается автопортретами художников, пейзажами, написанными ими, любит музыку Моцарта и Бетховена, песни Шуберта, читает ребёнку стихи С. Я. Маршака или Корнея Чуковского… А многие верующие творят светскую культуру в сфере естественных и гуманитарных наук, художественного творчества и т. д. Важно подчеркнуть и то, что в основе взаимопонимания верующих и неверующих лежат ценности и традиции светской культуры. На её основе строятся семейные, служебные, научные, нравственные, эстетические, политические, правовые, экологические и многие другие отношения.
Сегодня отечественная светская культура в опасности. Особая роль в дискредитации её ценностей принадлежит СМИ. Особенно активно пропагандируются ущербные, убогие, пошлые поделки светской культуры, усиливая по контрасту впечатление о том, что всё высокое связано с религией. Религиозная вера со всеми её атрибутами, и, прежде всего, с верой в сверхъестественное и чудеса противопоставляется порождённой диким капитализмом пошлой и хамской «культуре» как подлинная, неоспоримая ценность. Ф. М. Достоевский в «Легенде о великом инквизиторе» («Братья Карамазовы») писал о чуде, тайне и авторитете как об эффективных средствах управления сознанием верующих. В наши дни редко какое электронное или печатное СМИ обходится без пропаганды фантастических представлений о чудесных исцелениях, спасении от смерти, от финансовых разорений, о силе молитвы и т. д. Ныне возникли легионы магов, астрологов, гадалок, шаманов, колдунов, прорицателей, носителей таинственной сверхъестественной силы, растёт число последователей «нью-эйдж». Из отечественной культуры соответственно вытесняются не только её высокие образцы, но и критическое мышление, свободомыслие. Всё это, разумеется, снижает уровень общественных нравов, разрушает культуру и порождает различные формы преступности.
Что бы ни говорили сегодня о социализме, но «глядя оттуда» трудно представить себе такой широкий разгул оккультизма, паранормальных верований, безудержное распространение немыслимых религиозных групп, психокультов и т. д. Ныне среди философствующей (не говоря уже о богословской) интеллигенции немного найдётся людей, ценящих рационалистические и материалистические традиции. В целом общество теряет реалистическое восприятие действительности, особенно общества и человеческих отношений. Они разъедаются не только иррационализмом, но и цинизмом, расчётом, старыми и новыми предрассудками.
Тем не менее, если иметь в виду основной вектор развития светской культуры, её содержание на протяжении истории человечества, то можно с уверенностью утверждать, что она отличалась этической состоятельностью, гуманистической направленностью. В её рамках, опираясь на её ценности, люди веками отстаивали свободу и достоинство человека, его право на лучшую, достойную жизнь на земле, на безграничное творчество в любых видах человеческой деятельности.
Для гуманистического свободомыслия всегда были неприемлемы нигилистические тенденции и в сфере религии. На протяжении веков вольнодумцы противостояли крайней нетерпимости религиозных организаций по отношению к инакомыслящим, отрицанию религией всего, что выходит за пределы религиозного мировоззрения. Отстаивание веротерпимости, борьба за свободу совести, – черта, присущая вольнодумцам разных стран и народов 11. Религия нередко была и остаётся сегодня идеологическим основанием для межнациональной и межконфессиональной вражды. Интересно, что даже в Средние века, когда шли кровопролитные войны, имевшие ярко выраженную религиозную окраску, призывы к миру мы находим не столько в религиозной, сколько в светской литературе. Самые жестокие войны, писал Эразм Роттердамский, – это войны религиозные. «Священники, божьи слуги среди христиан, и монахи, претендующие на ещё большую святость, чем священники, все они разжигают в государствах и в простом народе страсть к убийствам и войнам». Учит людей согласию и миру, говорит Эразм, природа, а «учение Христа не может убедить тех, кто его исповедует, в благотворности мира и взаимной любви» 12. Далее, вольнодумцы противостояли проповеди идеи ничтожества человека и нигилистическому пренебрежению земной жизнью человека во имя жизни потусторонней. История знает много примеров борьбы светских гуманистов с нигилистическими тенденциями в учениях церковных деятелей. Так, папа Иннокентий III (ум. 1215), жестокий борец против ересей, красноречиво описывал изначальную и неисправимую порочность человека: «что же иное человек, как не грязь и пепел?», «о, ничтожная гнусность человеческого состояния, о гнусное состояние человеческого ничтожества!» 13. А в XV столетии в полемику с папой вступили итальянские гуманисты, бесстрашно противопоставив подобной трактовке человека гуманистическую позицию, хотя нередко и ссылались на Священное писание. Джаноццо Манетти написал трактат «О достоинстве и превосходстве человека», в котором с восторгом описывает, как «велика и изумительна сила разума человека», и раскрывает «великие и замечательные деяния человека» 14 – мореплавателей, зодчих, живописцев, скульпторов, медиков, астрономов и т. д. В трактате современника Манетти, Паоло Верджерио, почти нет упоминаний о Боге. Это по существу светская педагогика воспитания свободного человека, овладевающего «свободными занятиями», «которыми возделывается и совершенствуется добродетель и мудрость» 15. Здесь же гуманист советует воспитателям предостерегать юношей от богохульства, и это тоже свидетельство моральной силы мыслителя.
Могут сказать: «а при чём тут католический папа, Италия, гуманисты Возрождения, если речь идёт о российских традициях светской культуры?»
Чужда ли русскому народу вольнодумная культура других народов?
Вопрос закономерный. В самом деле, насколько вольнодумная светская культура является отечественной, возможно, она результат механического перенесения западных теорий, призванных вредить России? Принятие точки зрения о чуждости русскому народу свободомыслия в силу его иноземной сущности и ошибочно, и не благотворно. Общеизвестно, что культура любого народа не может успешно развиваться без взаимодействия с культурой других народов. Русская культура в этом плане не была исключением 16. Да, она приняла, например, христианство, а с ним – древнееврейскую культуру и в известной степени античное наследие. Позже отечественная культура впитывала и наследие мировой вольнодумной мысли. Надо сказать, что те зарубежные продукты духовной деятельности, в которых защищался эгоизм, вседозволенность, презрение к людям, стяжательство редко получали признание и известность. Пётр I в полной мере использовал западную светскую культуру во всём её многообразии для совершенствования государственного строительства, образования, развития науки и искусства в России. Симпатия Екатерины II к Вольтеру и распространение просветительских идей в России не помешали ей укрепить Российскую империю. Любопытный факт: один из виднейших монахов XVIII века, И. В. Лопухин, по его словам, охотно читывал Вольтеровы насмешки над религией, а, читая «Систему природы» Гольбаха, «в которой идеи материализма соединяются с бесспорно искренним морализмом, настолько увлёкся этой книгой, что перевёл на русский язык заключение книги и решил даже распространять этот перевод» 17.
Отечественные вольнодумцы XVIII века многое почерпнули из западной культуры, успешно творя культуру русскую. Так, М. В. Ломоносов превосходно знал античную и ренессансную, а также современную ему западную культуру. В некоторых сочинениях он прямо опирается на наследие Демокрита, Эпикура, Лукреция, Лукиана, чьё отношение к религии общеизвестно. И не случайно Ломоносов был коперниканцем, не случайно ссылался на Эразма Роттердамского. Можно уверенно сказать, что успехи Ломоносова на поприще служения Отечеству были во многом следствием творческого освоения достижений светской культуры Запада. Но общеизвестно, что Ломоносов – подлинно русский, российский просветитель, классический выразитель национальных интересов России, не терпящий духовного насилия, не страшащийся авторитетов, в том числе церковных. Сам он сделал богатый вклад в безрелигиозную культуру, открыв перспективу развития духовной жизни народов России вне церкви и религии. То же характерно для последующих вольнодумцев, успешно переплавлявших ценные элементы зарубежной культуры для обогащения собственной. Один из многочисленных примеров – младшая современница Ломоносова – Е. Р. Дашкова. Она знала и ценила вольнодумных мыслителей Франции 18, была лично знакома с Вольтером, Дидро, Фальконе, Гудоном и другими деятелями европейской культуры. Впечатляет её восторженное отношение к атеисту Дидро, «искренность, неизменную дружбу, проницательный и глубокий ум» которого она глубоко почитала. «Я оплакивала его смерть и до последнего дня моей жизни буду жалеть о нём… Добродетель и правда были двигателями всех его поступков, а общественное благо было его страстною и постоянною целью» 19. Идея общественного блага пронизывает и всё творчество Дашковой. И вот эта выдающаяся женщина, проникнутая идеями западного свободомыслия, произносит 17 октября 1783 г. речь при открытии Императорской Российской Академии, предназначенной для изучения русского языка и русской литературы. Здесь нет ни слова о Боге или церкви, – но «всеавгустейшая наша монархиня» даёт покровительство российскому слову. Дашкова – председатель этой Академии – говорит о богатстве нашего языка, о его способности выразить «тончайшие философические воображения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира». Но, признаёт она, не хватало правил, которые препятствовали бы заимствованиям языков иностранных, обезображивающих наш язык. Императорская Академия и должна «усовершить и возвеличить слово наше препрославленному веку Екатерины II» 20. Вскоре по поручению Дашковой было подготовлено и издано полное собрание сочинений М. В. Ломоносова в 6 томах, а затем – нормативный и толковый «Словарь Академии Российской». Этот факт – одна из многочисленных нитей преемственности традиции свободомыслия в нашей стране на протяжении всего-то нескольких десятилетий.
В последующем Россия была восприемницей многих зарубежных культурных традиций. Вольфианство, шеллингианство, гегельянство, кантианство, марксизм – все эти философские течения находили в России своих горячих сторонников. Учение Маркса и Энгельса оказало особенно большое влияние на сознание и деятельность радикального крыла российской интеллигенции. Идея социальной справедливости, лежащая в основе марксизма – национальная идея трудящихся любой страны. Марксизм отвечал чаяниям трудящихся России, веками ощущавших потребность в осуществлении социальной справедливости. И это нисколько не ущемляет самобытности русской культуры. То же можно сказать об отечественном свободомыслии в целом: формируясь в глубинах народного сознания, оно выносится наверх, в сферу теорий, учений, концепций, в которых обобщаются не только народные представления, но и соответствующий опыт других народов. В свою очередь, светская культура России составляет яркий, своеобразный фрагмент целостной картины мировой прогрессивной культуры. Это устойчивая традиция, которую не выкинуть из духовной жизни человечества в прошлом и настоящем; не выкинуть её и из истории и культуры России.
Патриотизм – устойчивая традиция российского свободомыслия
Гуманистическое направление свободомыслия (во всяком случае, теоретического) было преобладающим в нашей стране. Как правило, свободомыслие в отношении религии связано со свободомыслием политическим. Что же свойственно в этом плане представителям многовековой традиции свободомыслия? Прежде всего, патриотизм 21. В русской литературе он ярко проявился уже в «Слове о полку Игореве» (XII в.), автор которого, светский человек, воин, столкнулся с реальными проблемами защиты Родины и ярко показал героизм русских воинов. Он не уповал на Бога, но ясно осознавал необходимость преодоления междоусобиц, насилия, вражды между различными областями земли русской 22. Патриотические мотивы проникали в русскую литературу из сферы народного творчества. Так, в былинах отлагалась память о событиях, весьма важных с точки зрения народной этики 23. В. П. Аникин, рассматривая варианты былины о Добрыне, обосновал положение, имеющее важное методологическое значение: древнейшей (IX век) традиционной основой былины был сюжет, свободный от религиозной трактовки, и в нём героическое начало проявлялось гораздо убедительнее, чем в позднейших его вариантах, подвергшихся религиозной трактовке. Это, по мнению автора, ослабило героику былинного эпоса 24.
Содержание и смысл подлинного патриотизма составляют бескорыстная любовь к Отечеству 25, гражданское и интеллектуальное мужество в борьбе за социальную справедливость, самоотверженность в деле защиты интересов народа, стремление облегчить его участь, представление о человеке как самоценной личности, способной решать свои проблемы без обращения к сверхъестественным силам и к институтам. Вольнодумцев, обладавших этими качествами, в России было немало, некоторые из них высоко оценивались даже религиозными мыслителями.
Уже это позволяет предположить, что российское вольнодумное наследие может позитивно восприниматься людьми с различными взглядами на мир и постепенно становиться общепризнанной традицией русской культуры. Первый русский революционер А. Н. Радищев провозгласил право народа на решение своей судьбы, на восстание против деспотизма, и даже на казнь царя; он утверждал: человек рождается свободным; а между тем вера и деспотизм, священное и политическое суеверие подкрепляют друг друга. Интересно, что оценки Радищева религиозными философами Н. А. Бердяевым, В. В. Зеньковским и марксистом В. И. Лениным во многом совпадают. Все они подчеркивают патриотизм мыслителя, его самобытность, преданность родному народу. Н. А. Бердяев отмечал, что русская интеллигенция родилась тогда, когда Радищев написал: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала», что главным для этого «родоначальника радикальных революционных течений в русской интеллигенции» было благо народа. «Он замечателен своим стремлением к правде, справедливости, свободе. Он был тяжело ранен неправдой крепостного права, был первым его обличителем. Он утверждал верховенство совести. Главным для него было благо народа» 26. Зеньковский же считал Радищева «ярким выразителем русского гуманизма», «вершиной русского национального движения XVIII века… Он утверждал примат социальной и моральной темы в построении новой идеологии… Радищев – свидетель возможности в России самостоятельного философского творчества» 27. В. И. Ленин, открыто опиравшийся на традицию российского вольнодумства, считал, что такими людьми, как Радищев, нужно гордиться. «Мы любим свой язык и свою Родину, мы более всего работаем над тем, чтобы её трудящиеся массы (т. е. 9/10 её населения) поднять до сознательной жизни… Нам больнее всего видеть, каким насилиям подвергают нашу прекрасную Родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызвали отпор из нашей среды – великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-демократов 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс…» 28
Патриотизм в России не может существовать вне обращения к наследию российских вольнодумцев. Декабрист В. Ф. Раевский, атеист, считавший веру стальным щитом царей, «уздой для черни суеверной», писал: «Патриотизм, сей святильник жизни гражданской, сия таинственная сила управляет мною. Могу ли видеть порабощение народа, моих сограждан, печальные ризы сынов отчизны, всеобщий ропот, боязнь и слёзы слабых, бурное негодование и ожесточение сильных – и не сострадать им?» 29. Поневоле приходит в голову мысль, что не может быть подлинным патриотом тот, кто, обирая трудовой народ, унижает его достоинство. Народными заступниками, подлинными патриотами были революционные радикальные демократы-просветители В. Г. Белинский, Н. А. Добролюбов, А. И. Герцен, Н. П. Огарёв, Н. Г. Чернышевский, народники П. Л. Лавров, Н. К. Михайловский и другие. Не о корыстных интересах узкой господствующей прослойки помышляли они, но о благе народа. Не случайно A. M. Бухарев (архимандрит Феодор) некоторым из них дал высокие оценки, говоря о «горячей любви к истине Белинского», «строгой правдивости Добролюбова», «искренности убеждения Чернышевского» 30. В 1865 г. этот религиозный мыслитель писал, что ему «более всего по сердцу то, что «Современник» горячо отстаивает свежее, возвышенное над духовным рабством и стремящееся вперёд к лучшему направление духа, мысли и жизни…» 31. A. M. Бухарев подробно проанализировал роман Н. Г. Чернышевского «Что делать», увидев в нём «замечательное выражение русской мысли, неудержимо рвущейся к свету истины» (правда, упрекая при этом мыслителя за «предзанятые теории и литературные предрассудки») 32.
Патриотизм вольнодумной интеллигенции России проявлялся и в её просветительской деятельности. Она улавливала настроения трудящихся, лишённых возможности приобщиться к знаниям в обществе, разделённом на непримиримые классы. На Западе стремление к образованию нашло отражение в чартистском движении 30 – 50-х годов XIX в., в борьбе английского рабочего класса за осуществление права на всеобщее бесплатное, обязательное, трудовое и, что особенно важно для нашей темы, – светское образование. Чартисты заявляли: «Мы решительно требуем полного отделения церкви от воспитания и образования подрастающих поколений» 33. Но и в России, где большинство населения было безграмотным, а церковно-приходские школы не давали возможности получить даже элементарные знания в области науки, литературы, искусства, в среде трудящихся происходило осознание необходимости выхода за пределы религиозного обучения, а также понимание связи между образованием и социальной свободой. Уже А. Н. Радищев наметил своеобразную программу светского воспитания и образования. В главе «Крестьцы» своего «Путешествия из Петербурга в Москву» он рисует образ отца, который рассказал своим детям о боге только после того, как окреп их разум, – чтобы они сами могли выбрать откровение или его опровержения. Отец «преподавал знания о науках», о различных народах, обучал детей живописи, музыке, сельскохозяйственному труду, воинскому делу, языкам (чтобы «упругость духа вольности в речи» приучала разум к твёрдым понятиям); воспитывал нравственность, приучая детей к физическому и умственному труду, к милосердию и розыску истины. В понятие нравственности он вводил и неповиновение царю, если тот велит нарушить закон 34. А революционно настроенная интеллигенция XIX в. уже на деле осуществляла светское образование трудящихся самыми разными способами – изданием научно-популярной, политической, художественной литературы, организацией воскресных школ, библиотек, курсов, кружков на предприятиях и т. д. Эта традиция была воспринята и развита в условиях социализма, приобщившего к достижениям мировой культуры значительную часть трудящихся. Отечественная культура этого периода – народное творчество, искусство, литература, педагогика, философия и т. д., носившая преимущественно светский гуманистический характер, была нацелена на воспитание высоких нравственных идеалов. И это во многом способствовало победе нашего народа над фашизмом.
Возрождение традиций свободомыслия в РФ – уместно ли оно ныне в регионах преимущественного распространения ислама?
Известно, что в последние десятилетия среди татар, башкир, народов Северного Кавказа, а также ряда представителей других национальностей распространяется ислам, представляемый его идеологами в качестве единственного основания духовной жизни этих народов. Но исторически не «единым исламом» были живы духовно эти народы, особенно в годы советской власти. Русский язык как ярчайшее явление светской культуры, русская и всемирная литература, поэзия, изобразительное искусство и т. д. стали, наряду с национальным культурным наследием, органическим элементом общественного сознания этих народов. Национальная интеллигенция стремилась понять духовную жизнь народа в прошлом и настоящем во всём разнообразии её проявлений. Не последнее место в научных исследованиях, художественных произведениях занимало вольнодумное наследие того или иного народа, а также своеобразное свободомыслие народов Ближнего и Среднего Востока, исторически связанное с исламом, но не тождественное ему. Сфера вольнодумной культуры арабо- персо- и тюркоязычных народов необычайно обширна: поэзия, философские учения, естественнонаучные трактаты, социальные теории, исторические сочинения, художественные произведения, которые уже в Средние века заключали в себе антиклерикальные, гуманистические, материалистические идеи, сохраняющие своё гуманистическое и просветительское значение для всех народов современной России. В XX веке учёные бывших восточных республик Советского Союза и республик РСФСР воссоздавали глубинные основы свободомыслия – народное вольнодумство в его истории и современности, отражённое, в частности, в фольклоре. Надо думать, что традиции свободомыслия, несмотря на крутой поворот в сторону ислама, здесь сохранились и сохранятся, как сохранилась и часть национальной интеллигенции, не отрёкшейся от них. Но ныне вряд ли она имеет широкие возможности для распространения вольнодумного наследия. Возникает вопрос: а нужно ли в современных условиях пробуждать вновь интерес к восточному свободомыслию? Думаю, что игнорирование этого наследия нанесёт ущерб духовному возрождению не только восточных, но и всех народов России. Культурная политика Советского государства, направленная на упрочение и развитие традиции свободомыслия у разных народов, была фактором укрепления взаимопонимания и дружеских отношений между народами СССР. Свободомыслие по отношению к исламу содержало идеи религиозной терпимости, уважения к людям независимо от их вероисповедной принадлежности. Проповедь идей гуманизма и религиозного плюрализма от средневековых мыслителей аш-Шахрастани и аль Бируни до азербайджанских, казахских, осетинских, татарских просветителей XIX – начала XX вв. служила делу сближения людей, преодолению религиозной вражды. Вольнодумная культура народов Ближнего и Среднего Востока способствовала освобождению духовного мира людей от мистификаций. В этой связи стоит вспомнить об Ибн Халдуне, мыслителе XIV – начала XV вв., который объяснял развитие форм социальной жизни спецификой производства, причину же поступательного движения общества усматривал в нём самом, а не в сверхъестественных силах. Эта культура формировала свободное, творческое отношение к традиционным формам духовной жизни; такие мыслители, как Ибн ар-Раванди, аль-Маарри, ар-Рази критиковали религиозный авторитаризм и догматизм, мусульманское духовенство, критически осмысливали религию. Вольнодумное наследие средневековых поэтов, в том числе суфийского направления, высветило безусловно гуманистическое начало в нём: человек предстает здесь как творец, способный собственными усилиями достичь нравственного совершенства. Высокий художественный уровень поэзии Омара Хайяма, Джалелетдина Руми, аль-Джами, Фирдоуси, Алишера Навои и других поэтов, ощущаемый даже в переводах, содействует обогащению эмоциональной жизни общества, что немаловажно в связи с широким проникновением прагматизма в души наших современников. Через наследие арабских философов, – сочинения аль-Газали, Ибн аль-Араби, Ибн Сины, Ибн Рушда и других (кстати, издаваемые и в наше время, что отрадно) – открывается высокий интеллектуальный уровень культуры, и одновременно с этим светлый мир античной философии, вдохновившей этих свободомыслящих философов Востока. Возрождение наследия восточных вольнодумцев должно способствовать подъёму образовательного и нравственного уровня не только тюркоязычных национальностей, но и народов России в целом.
Духовная жизнь народов России нуждается в расширении сферы культурных интересов, в выходе за пределы религиозных предписаний того или иного толка. Как бы то ни было, свободомыслие, благотворные традиции светской культуры, выпестованы поколениями не только русских людей, но и представителями всех народов России. Не стоит игнорировать индифферентную по отношении к религии или атеистически настроенную часть населения, которая не находит удовлетворения своим культурным потребностям ни в религиозно-мистической сфере, ни в низкопробной западной продукции. Обращение к наследию гуманистической светской культуры позволило бы восполнить её духовные потребности. Но и верующим нашей страны объективно необходимо освоение этого наследия.
Нашим общим наследием является и искусство, созданное на религиозные сюжеты (так называемое религиозное искусство). Ещё в 1926 г. А. В. Луначарский отмечал, что в нашей революции, подобно некоторым прежним, «под знаком бурной ненависти ко всему прошлому» «развертывались полуслепые силы разрушения». И вот «среди волн разбушевавшегося народа, часто совершенно невежественного и голодного, выпрямившего спину с чувством негасимой мести… среди всего этого хаоса мы сумели сохранить наши музеи… сохранить с минимальными потерями всё огромное архитектурное, скульптурное, живописное, художественно-промышленное достояние прошлого». Он находит прекрасные слова для выражения своего восхищения Новгородской Софией: «Нет, это не здание, это какое-то огромное, молчаливое, думающее постоянную думу существо». И далее следуют слова, позволяющие понять логику отношения свободомыслия к феноменам, связанным с религией в силу исторических обстоятельств: «Для одних это – старая церковь, откуда молитвы к Богу доходили, для других это – памятник старины, который они оберегают во имя растущей и заботливо относящейся к своему прошлому культуры» 35. Подобное бережное отношение к лучшим достижениям духовной деятельности народа – это тоже традиция, как и понимание противоречивости исторического процесса, в ходе которого «полуслепые силы» могут разрушать создания духовного творчества.
Традиция отечественного свободомыслия, таким образом, содержит в себе безмерный нравственный и интеллектуальный потенциал, и обойти её, концентрируя усилия на возрождении религии, – значит, невольно обеднять духовную жизнь нынешнего и будущих поколений. В широком смысле слова вся мировая и отечественная культура является достоянием российских свободомыслящих; всё дело в том, что именно из неё нужно возрождать в России сегодня.
В эту культуру входит и религия как область духовной жизни многих людей, как феномен, исторически связанный с самыми различными сферами светской культуры. На протяжении веков борьба за социальную справедливость велась под религиозными лозунгами. Уже хотя бы в силу этого свободомыслие не отбрасывает религию. Последняя как феномен истории и культуры является важным объектом внимания самых разных наук – философии, истории, культурологи, психологии и т. д. Успехи религиоведения связаны с развитием свободомыслия. Собственно, светское религиоведение само является свободомыслием. Научное исследование религии в её прошлом и настоящем, изучение её взаимодействия с иными формами отношения к миру содействует постижению внутреннего мира людей, а также человеческого сообщества в его конкретных проявлениях. Надо ли возрождать и насаждать религиозную картину мира? После вступления России в нецивилизованный рынок она уже стихийно возродилась, отражая иррационализм сегодняшних социальных отношений. Современное криминализированное и коррумпированное общество стихийно воспроизводит религию в самых разнообразных формах, в том числе далеких от гуманизма.
Как показывает жизнь, в постсоветской России уровень нравственности во многих отношениях ниже, чем в России советской, хотя уровень религиозности в самых разнообразных формах возрастает. И это объяснимо: преобладание рыночной экономики в условиях российского дикого капитализма рождает такую рыночную идеологию, которая размывает нравственные устои. Из неё выпали фундаментальные ценности: труд, социальная ответственность, общественная солидарность, гражданственность. Эта идеология, захватившая значительную часть населения, рождает не сдерживаемую никакими моральными нормами алчность, зависть, жажду денег и власти. Вряд ли восстановление и укрепление религиозной традиции сможет преодолеть глубокий социальный, культурный и моральный кризис, в который ввергнута наша страна.
Вот почему стоит подумать о возрождении и развитии в сегодняшней России лучших, гуманистических традиций светской, в основе своей вольнодумной, культуры. Во имя культурного и морального возрождения необходимо вернуть в лоно духовной жизни имена, учения, идеи иноземных и отечественных свободомыслящих – философов, писателей, поэтов, политиков, художников и т. д., ныне незаслуженно забытых или так же незаслуженно поруганных. Нам жизненно важно возродить традиции советской культуры в её лучших образцах и традициях. _____________________________
1 Платон. Соч.: В 3 т. М., 1972, ч. 2. С. 381, 382.
2 Иосиф Волоцкий преп. Просветитель. М.,1993. С. 337, 326, 327. Кстати, между страницами 336 и 337 в библиотечной книге «Просветителя» была заложена странная записка, написанная изящным ровным почерком: «Читатель! Будь внимателен! Перед тобой апология инквизиции!». И в самом деле. «Слова» 13, 14, 15, 16 «Просветителя» дышат смертью, пытками, жестокостью. В книге архиепископа Серафима (Соболева) «русская идеология» (издана в Софии в 1931 г., переиздана в РФ в 1992 г.) содержится мысль, свидетельствующая о том, что религиозные традиции преодолеваются не так-то легко: «в будущем государственном законодательстве России нужно предусмотреть закон, сурово – вплоть до смертной казни – карающий пропаганду атеистических воззрений». (С. 100).
3 Булгаков С. Н. Церковь и культура. // Булгаков С. Н. Христианский социализм. Новосибирск, 1991. С. 74.
4 Зеньковский В. В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. М., 1993. С. 161.
5 Луначарский А. В. Об атеизме и религии. (Сборник статей, писем и других материалов). М., 1972. С. 296.
6 При дальнейшем изложении «светская культура» и «свободомыслие» будут употребляться как взаимозаменяемые.
7 Выразительным образцом такого типа индивида в наше время является, например, Александр Никонов, «убежденный атеист и известный специалист по развенчанию разнообразных мифов», как он сам себя называет. Но его атеизм не имеет ничего общего с гуманизмом; его попытка «с неизменной иронией» рассматривать сюжеты Библии реализовалась в поверхностное зубоскальство; его же отношение к христианству и христианам является недопустимо безнравственным. (См. Александр Никонов. Опиум для народа. Религия как глобальный бизнес-проект. СПб., 2009).
8 Гольбах П. Система природы. // Гольбах П. А. Избранные произведения. В 2-х тт. Т. 1. Главы XI –XIV.
9 См.: Марешаль С. Культ и законы общества безбожников. // Марешаль Сильвен Избранные атеистические произведения.М., 1958.
10 Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1. С. 422.
11 См. об этом М. С. Стецкевич. Свобода совести. СПб., 2006.
12 Эразм Роттердамский. Жалоба Мира // Трактаты о вечном мире. М., 1963. С. 51, 42, 43.
13 Иннокентий III. О презрении к миру, или О ничтожестве человеческого состояния // Итальянский гуманизм эпохи Возрождения. Сборник текстов. Саратов, 1988. С. 118, 120.
14 Джаноццо Манетти. О достоинстве и превосходстве человека. // Там же. С. 12.
15 Пьетро Паоло Верджерио. О благородных нравах и свободных науках. // Там же. С. 82.
16 В интересной, правда, местами противоречивой, книге А. П. Андреева и А. И. Селиванова «Русская традиция» (М., 2004), оснащённой изобильными ссылками на сочинения религиозных и светских философов, политиков, культурологов России и Запада, есть суждения на эту тему. Авторы, приводя мнение Н. А. Бердяева о том, что «другие культуры для России – неизменно не противник, а собеседник», справедливо отмечают, что «русский народ проявил себя как духовный коммуникатор и интегратор культур», что «в России во все времена востребовалась идея понимания иного…» (С. 281).
17 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1. Часть 1. С. 88 – 89.
18 Ещё в совсем юном возрасте Дашкова читала «Об уме» Гельвеция, «Энциклопедию» Дидро и д'Аламбера, сочинения Ж. Ж. Руссо. «Любимыми моими писателями были Бейль, Монтень, Вольтер и Буало» (Е. Р. Дашкова. Литературные сочинения. М., 1990. С. 34.)
19 Дашкова Е. Р. Литературные сочинения. М., 1990. С. 120.
20 Дашкова Е. Р. Литературные сочинения. М., 1990. С. 265.
21 Чувство любви к Родине присуще и верующим, в том числе, представителям духовенства; по существу, оно не религиозно. Однако приверженность религиозным представлениям далеко не всегда побуждает к борьбе против экономического и политического насилия господствующих слоёв над народными массами.
22 См.: Рыбаков Б. А. Пётр Бориславич. Поиск автора «Слова о полку Игореве». М., 1991. Б. А. Рыбаков отмечает, что в «Слове» «нет и следов церковной выучки», воины не берут благословения перед походом, не крестятся перед боем, не возносят благодарственных молитв в случае побед; отношение к церкви в «Слове» – «безразличное невнимание». Во всём этом, по словам учёного, отразились особенности сознания воинского сословия того времени. (Там же. С. 274).
23 См.: Азбелев С. Н. Историзм былин и специфика фольклора. Л., 1987. Автор отмечает, что «содержание почти каждой былины восходит к фактам русской истории». (С. 267). Анализируя былины о разгроме татарского нашествия, он делает вывод, что их главная идея – безоглядная решимость освободить родную землю от вражеского вторжения.
24 См.: Аникин В. П. Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов. М., 1984. С. 55, 148.
25 Когда юный А. Н. Радищев после обучения в Лейпцигском университете подъезжал к границе, отделявшей Курляндию от России, он, по его словам, испытал чувство восторга, желание «жертвовать и жизнью для пользы отечества». Это – стержень его натуры, определивший все другие стороны его деятельности.
26 Бердяев Н. А. Русская идеология. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века. // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С. 66.
27 Зеньковский В. В. История русской философии. М., 1991. Т. 1, Часть 1. С. 102 – 104.
28 Ленин В. И. О национальной гордости великороссов. // Ленин В. И. ПСС. Т. 26. С. 107.
29 Раевский В. Ф. Рассуждение о рабстве крестьян. // Раевский В. Ф. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т. 1. Иркутск, 1980. С. 101.
30 Архимандрит Феодор (A. M. Бухарев). О духовных потребностях жизни. М., 1991. С. 193.
31 Там же. С. 190.
32 Там же. С. 147.
33 Салимова К. И. Борьба за народное образование в чартистском движении. М., 1960. С. 91. В газете «Чартистский циркуляр» (1840 г.) утверждалось: «В приходских школах детей обучают пению псалмов, чтению Библии, а это ничего не даёт. Рабочих не приучают думать, их попросту начиняют предрассудками. И в результате они оказываются в действительности не только политическими рабами, но в силу своей невежественности не осознают этого». (Там же. С. 80). «Если вы оставите народ непросвещённым, он снова впадет в рабство. Свобода завоёвывает образование, но образование защищает свободу», – писал один из руководителей чартистов Э. Джонс. (Там же. С. 87).
34 Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. // А. Н. Радищев и декабристы. Из атеистического наследия первых русских революционеров. М., 1986. С. 51 – 52.
35 Луначарский А. В. Просвещение и религия. М., 198. С. 423 – 427.
Зульфия Тажуризина
