В данной рубрике размещены статьи о великих учёных, философах, людях искусства и т.д., которые не верили в бога и в то же время добились всемирного признания.
Декрет об отделении церкви от государства. После Октябрьской революции Советское правительство издало ряд декретов, ликвидировавших неравенство граждан в зависимости от отношения к религии. 20 января 1918 года был издан Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Принятый декрет подтверждал верность принципиальным положениям «церковной политики» Советского государства, проводимой с Октября 1917 г., и вместе с тем он становился «инструментом», с помощью которого общество «очищалось» от сохранявшихся еще феодально-буржуазных ограничений свободы совести, когда, по словам В. И. Ленина, «церковь была в крепостной зависимости от государства, а русские граждане были в крепостной зависимости у государственной церкви, когда существовали и применялись средневековые, инквизиторские законы, преследование за веру или за неверие, насиловавшие совесть человека…»
Декрет отменял всякую дискриминацию граждан в связи с их отношением к религии, провозглашал светскость государства и школы; устранял ранее существовавшее деление религиозных организаций на «господствующие», «терпимые» и «гонимые» – все они становились равноправными «частными обществами», которые образуются на добровольных началах и содержатся за счет верующих; создавал правовые, организационные и материальные условия, когда каждый гражданин мог свободно определить свое отношение к религии и поступать сообразно своим убеждениям. Пункт №3 Декрета гласил: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются. Примечание. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется».
Можно сказать, что в январе 1918 г. Россия
встала вровень с наиболее передовыми буржуазными государствами того
времени, которые в своих конституционных актах закрепляли принцип
свободы совести. Но не только. Она сделала еще один и очень
принципиальный шаг вперед, гарантируя не только право на веру, но и
право не иметь религиозных убеждений, быть атеистом (в то время как в
США даже в XXI веке атеистические убеждения считаются преступлением!)
8 мая 1918 г. по предложению Наркомюста Совнарком поручает проведение в жизнь декрета «особому отделу Наркомюста». Этот отдел получил порядковый номер VIII (с 1922 г.-V) и за ним закрепилось наименование «ликвидационный». Планировалось при отделе сохранить консультативную комиссию из представителей религиозных организаций. Во главе отдела встал член коллегии НКЮ П. А. Красиков.
Вновь созданный VIII отдел сразу же активно включился в деятельность по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства. Его сотрудники выезжают на места, выступают на многочисленных митингах и собраниях, встречаются с духовенством и верующими, разбирают жалобы и конфликтные ситуации, ведут обширную переписку с провинцией. Формируются и местные органы отдела – при губисполкомах образуются отделы или подотделы по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства, а в некоторых губерниях – комиссариаты по церковным делам. Разъяснения и указания отдела вплоть до сентября 1918 г. были единственными правовыми документами, регламентирующими порядок разрешения практических вопросов.
В июле 1918 г. V Всероссийский Съезда Советов принял первую российскую Конституцию. Была в ней и статья о свободе совести:
«В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства и школа от церкви, а свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами».
В принятой съездом Конституции были и другие статьи, касающиеся «религиозного вопроса». Так, предусматривалась возможность предоставлять «убежище» иностранным гражданам, преследуемым за религиозные убеждения, вводились ограничения политических прав в отношении монашествующих и служителей культа.
С принятием конституции основные положения декрета об отделении церкви от государства стали нормой конституционного права, а VIII отдел призван был теперь, наряду с проведением декрета в жизнь, обеспечивать и контролировать соблюдение статьи 13 Конституции РСФСР о свободе совести.
Патриарх Тихон и контрреволюция
После Февральской революции церковь перестала быть подчинена государственному аппарату. В августе 1917 года открылся поместный собор Русской православной церкви (РПЦ), основной задачей которого было конституирование церкви в новых условиях. Собор восстановил должность патриарха, ликвидированную Петром I. На этот пост был избран В. Белавин, который после избрания взял себе имя Тихон.
Отношение руководства церкви к Октябрьской революции было изначально враждебным. 2 декабря 1917 г. на заседании Поместного собора был принят специальный акт – «О правовом положении Российской православной церкви». Он явился одним из основных итогов первой сессии Поместного собора, заседавшего в Москве еще с августа. Хотя в центре внимания собора были вопросы собственно «церковного обновления», но по мере обострения ситуации в стране его деятельность приобретала все более политизированный характер. С лета и особенно осенью 1917 г. на страницах церковной прессы, в проповедях духовенства нарастает волна «обличения» и «опровержения» социализма; большевиков обвиняют во «вредительстве», «предательстве Родины» и т.п.
Приступая к обсуждению законопроекта «О правовом положении Российской православной церкви», члены Собора исходили из предположения, что «нынешние власти» не продержатся более одного-двух месяцев. А потому предлагали сохранить «первенствующее положение» православной церкви среди других религиозных объединений; объявить церковный календарь государственным, а церковные праздники выходными днями; установить порядок, при котором «глава государства», министры просвещения и исповедания должны быть в обязательном порядке православного исповедания; ввести во всех учебных заведениях преподавание закона божьего; отчислять ежегодно на нужды православной церкви средства из государственного бюджета. Иными словами, ориентир был на сохранение «союзнических отношений» православной церкви с государством и ее «особого» положения в обществе, на расширение, прежде всего для нее, «свободы действий».
После публикации еще только проектов Декрета об отделении церкви от государства церковь однозначно взяла курс на развязывание гражданской войны.
На заседании одного из отделов Поместного Собора прозвучал следующий диалог:
«А. В. Васильев – … Нужно призвать народ на защиту церкви… человек одарен не только словом, но и мускульною силой.
И. А. Артоболевский – … Следует предупредить возможное подозрение о том, что церковь анафемствует только потому, что коснулись ее собственности…
П. И. Астров – … Ввиду того, что перед нами развернулась картина полной гибели и России и церкви, на первом плане должны быть меры духовного меча – анафема… Я прошу, молю и требую не отступать от этой меры.
Н. Д. Кузнецов – … В акте отлучения от церкви должно быть выражено, что собор трепещет не за достояние церковное, а за то, что Русь православная превращается в Русь поганую.
С. Н. Булгаков – … Перед нами два положения: объявить народных комиссаров врагами церкви и народа, и нужно самые действия объявить противохристианскими, сознательные исполнители коих подлежат отлучению. Пункт же о неповиновении декрету требует змеиной мудрости: некоторые пункты декрета (свобода совести, светская регистрация) приемлемы и с ними можно согласиться».
В постановлении Собора декрет был расценен как «злостное покушение на весь строй жизни православной церкви и акт открытого против нее гонения». Под страхом отлучения от церкви запрещалось верующим какое-либо участие в проведении этого декрета в жизнь. В воззвании же к «православному народу» верующие призывались объединяться вокруг храмов, «составлять» союзы для защиты «заветных святынь», и если придется, то и «кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание».
Послание патриарха, постановление и воззвание Собора широко распространялись по стране. Выраженные в них идеи пропагандировались к тому же в различных брошюрах, журналах, газетах, листовках и иных изданиях Поместного собора, епархиальных и церковных советов, в проповедях приходского духовенства. Вот одна из листовок, которая и название-то носит однозначное, не допускающее произвольных толкований, – «Анафема патриарха Тихона большевикам». Уже ее первые слова говорят:
«Патриарх Московский и всея России в послании… обнажил меч духовный против извергов рода человеческого – большевиков и предал их анафеме. Глава православной церкви Российской заклинает всех верных чад ее не вступать с этими извергами в какое-либо общение».
А далее прямые установки: «Родители! Если дети ваши – большевики, требуйте властью, чтобы отреклись они от заблуждений своих, чтобы принесли покаяние в великом грехе, а если не послушают вас, отрекайтесь от них.
Жены, если мужья ваши – большевики и упорствуют в служении сатане, уйдите от мужей ваших, спасите себя и детей от заразы, губящей душу.
Церковь Христова призывает вас на защиту православной веры… Покайтесь, горячей молитвой призовите помощь Господа Сил и стряхните с себя «руки чужих» – исконных врагов веры Христовой, объявивших себя самозванно «народной властью».
В январе-апреле 1918 г. по России прокатилась волна сопротивления попыткам ввести декрет в жизнь. Организовывались массовые крестные ходы и богослужения на площадях и в общественных местах в поддержку церкви. Кое-где совершались акты насилия в отношении представителей органов власти. В адрес правительства направлялись коллективные петиции с требованием отказаться от отделения церкви от государства и школы от церкви, с угрозами «народного сопротивления» при его реализации. В марте 1918 г. делегация Поместного собора посетила Совнарком и от лица «ста миллионов русского населения» потребовала, по сути в ультимативной форме, отмены декрета и иных распоряжений, касающихся деятельности религиозных обществ. Российская православная церковь демонстрировала политическое неповиновение и отказывалась исполнять требования государства. Ситуация усугублялась и тем, что церковь заняла откровенно негативную позицию не только в отношении «церковной политики» государства, но и в отношении всей его внутренней и внешней политики. К примеру, патриарх осудил стремление правительства выйти из мировой бойни, заключить мирный договор с Германией. И неслучайно ЦК РКП (б), рассматривая 19 мая 1918 г. на своем заседании вопрос об «агитации духовенства», отмечал:
«Выясняется, что в последнее время усилилась агитация духовенства против Советской власти. Решено повести против духовенства усиленную письменную агитацию. Поручить ее ведение тт. Сосновскому, Ем. Ярославскому и Демьяну Бедному, ассигновав необходимую сумму из кассы ЦК. Одновременно поручить тт. из президиума Московского Совета принять меры по вселению городской бедноты в монастырские и иные духовные дома. Сообщить об этом решении ЦК партийным работникам, едущим на места для проведения его в жизнь».
Но не все церковно- и священнослужители придерживались подобных позиций. Вот характерный пример из письма священника, опубликованного в газете «Знамя Христа», свидетельствовавший о поляризации мнений:
«Наш долг, наша обязанность не возбуждать темные массы, не творить тех бунтов, которых в России и так немало, а выяснить всем и каждому, что отделение церкви от государства и другие декреты в связи с этим нисколько не унижают христианства… Когда всмотришься внимательно во все происходящее, то невольно поднимается вопрос: от кого и от чего наши иерархи призывают спасать Христову веру?»
К осени 1918 г. многие из членов Собора примкнули к «белому движению». Созданные на «белой» территории церковные структуры выполняли роль политических организаций, воспитывая паству в «нужном» духе. Здесь же декрет об отделении церкви от государства был отменен, возвращаются старые порядки – церковь служит власть имущим, а те, в свою очередь, покровительствуют ей. К примеру, генерал А. Деникин обязывал созданное по его инициативе Высшее временное церковное управление на Юго-Востоке бороться с теми, кто «безучастен к строительству Русского государства», и одновременно «воодушевлять» и «объединять» духовенство для «живой пастырской работы». Откликаясь на призыв, духовенство «проповедовало» и «осведомляло» население об идеях и целях Русской армий, раскрывало перед верующими «греховность» большевизма и необходимость борьбы с ним, поминая за каждым богослужением «благоверных вождей и правителей».
Таким образом, попытки церковников утверждать, что будто бы после революции были некие «гонения» на церковь, не выдерживают критики. Все жесткие меры Советского государства и общественных организаций по отношению к церкви были спровоцированы открыто контрреволюционной позицией церкви.
Постепенно, по мере успехов Советской власти, даже сами служители культа начинали осознавать свои ошибки. В церкви возникло движение «обновленцев», которые порывали с контрреволюционной позицией верхушки церкви и проповедовали лояльное отношение к властям. В таких условиях патриарх Тихон вынужден был отказаться от конфронтации и призвать верующих к сотрудничеству с Советской властью, однако это было лицемерие. Так, после смерти В. И. Ленина патриарх Тихон формально произнес хвалебную речь, превозносившую заслуги Ленина, но одновременно с этим в частных беседах отзывался о Ленине крайне оскорбительно. Умер Тихон в 1925 году. После его смерти выборов нового патриарха не было.
Атеистическое движение в СССР в 1920-30-е годы
После завершения гражданской войны непримиримая борьба между церковью и Советским государством продолжалась. Православные попы в деревнях подстрекали крестьян против коллективизации, были активными участниками кулацких выступлений, участвовали в убийствах советских активистов. В ответ передовая часть советского общества (в первую очередь среди молодых людей, идейно сформировавшихся уже после революции и менее склонных к религиозному мракобесию), вела активную антирелигиозную кампанию, иногда не обходившуюся и без перегибов. А отдельные перегибы имели место, на что обращало внимание Советское руководство. В постановлении ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении» (14.03.30 г.) содержится требование «решительно прекратить практику закрытия церквей в административном порядке». После этого процесс закрытия молитвенных зданий несколько приостановился: только в Московской области к июню 1930 г. верующим было возвращено 545 культовых зданий, так было и в ряде городов: Вятке, Чите, Ленинграде, Ярославле, Нижнем Новгороде, Казани, Свердловске и т.д. Нередко Комиссия обязывала местные власти привлекать к уголовной или административной ответственности должностных лиц, нарушивших закон. Сталин в своем обращении к членам ВЛКСМ говорил, что «хулиганские выходки во время проведения антирелигиозной работы являются несовместимыми с членством в комсомоле». Сегодняшние «левые» защитники церкви пытаются убедить нас, что будто бы Сталин был сторонником православного мракобесия, а атеизм – удел троцкистов. На самом деле это, конечно, не так. Просто в тот исторический период Сталин был вынужден в целях борьбы с троцкизмом блокироваться со сторонниками Бухарина и идти на определенные уступки в религиозном вопросе. Стратегическая же линия Советского государства носило резко антирелигиозный характер.
В 1920-30-е годы в СССР было массовое организационно оформленное атеистическое движение. Ведущей антирелигиозной организацией был Союз воинствующих безбожников. Большую роль в его возникновении сыграла издававшаяся с 1922 года газета «Безбожник», вокруг которой сложилась широкая сеть корреспондентов и кружки читателей. На их основе в августе 1924 в Москве образовалось общество друзей газеты «Безбожник» (ОДГБ). В апреле 1925 состоялся 1-й съезд ОДГБ, на котором было создано единое всесоюзное антирелигиозное общество, принявшее название «Союз безбожников», со 2-го съезда (1929) – Союз воинствующих безбожников (СВБ).
Статья 1 Устава Союза воинствующих безбожников СССР была сформулирована так: «Союз воинствующих безбожников есть добровольная пролетарская общественная организация, ставящая своей задачей объединение широких масс трудящихся СССР для активной систематической и последовательной борьбы с религией во всех ее видах и формах, как тормозом социалистического строительства и культурной революции».
Первичные организации его существовали на заводах, фабриках, в колхозах и учебных заведениях. К началу 1941 в рядах СВБ состояло около 3,5 млн. трудящихся 100 национальностей. Число первичных ячеек достигло 96 тыс. Руководствуясь ленинскими принципами антирелигиозной пропаганды и решениями партии по этим вопросам, СВБ ставил задачу идейной борьбы с религией во всех её проявлениях, формирование у трудящихся научного мировоззрения. Он проводил пропаганду естественнонаучных и атеистических знаний, индивидуальную работу с верующими, готовил кадры пропагандистов и агитаторов-атеистов, выпускал научную и научно-популярную литературу и ряд периодических изданий, устраивал музеи и выставки, осуществлял научные исследования в области атеизма и критики религии. Проводил работу под девизом «Борьба с религией – борьба за социализм», увязывая атеистическую пропаганду с хозяйственно-политическими и культурными задачами. СВБ поддерживал обширные международные связи, входил в Интернационал пролетарских свободомыслящих, а затем во Всемирный союз свободомыслящих.
Безбожный песенник. Составил гр. Градов. Третье, исправленное и дополненное издание. Акционерное Издательское Общество «Безбожник», 1930. Серия «Репринт». Книга третья. СПб.: ТО «Красный матрос», 2004. – 58 с.
Союз издавал свои печатные издания, главным из которых была упоминавшаяся газета «Безбожник». Она выходила в Москве с декабря 1922 по июль 1941, вначале нерегулярно, затем 3 раза в месяц, потом – еженедельно (с января 1935 по март 1938 не издавалась). Отстаивала ленинские принципы антирелигиозной пропаганды, помещала статьи и информацию о положении религии и атеизма в СССР и других странах, разоблачала религиозные догмы и суеверия, а также реакционную деятельность духовенства, публиковала много художественных произведений и карикатур. Также издавались журналы «Безбожник» и «Безбожник у станка» (в 1932 году объединились в одно издание).
Бессменным лидером Союза воинствующих безбожников и редактором его печатных изданий был Емельян Ярославский.
Емельян Ярославский
Миней Израилевич Губельман (таково настоящее имя Ярославского) родился 19 февраля (3 марта) 1878 года в Чите в семье ссыльно-поселенцев. В 1898 году вступил в РСДРП, организовал первый марксистский кружок среди рабочих Забайкальской железной дороги, а также кружок учащихся. Входил в состав Читинского комитета РСДРП. В 1903 году был арестован, освободившись под надзор полиции, перешел на нелегальное положение. Переехав в Петербург, вошел в состав Петербургского комитета, вел партийную работу на предприятиях за Нарвской заставой. В апреле 1904 года во время подготовки первомайской демонстрации вновь был арестован, и, будучи освобожден под залог в декабре того же года, вновь вернулся к партийной работе. После 9 января 1905 года вел партийную работу в Твери, Нижнем Новгороде, Киеве и Одессе. 13 февраля 1905 года был в третий раз арестован в Одессе и находился в тюрьме до Потемкинского восстания. Летом 1905 года после десятидневной голодовки был выпущен на свободу и вернулся к партийной работе сначала в Одессе, потом в Туле. С октября по декабрь 1905 года был одним из руководителей рабочего движения в Ярославле (отсюда и псевдоним Ярославский). После Таммерфорсской конференции большевистской партии (декабрь 1905), на которой он представлял Ярославскую организацию. Ярославский переехал в Москву, вошел в МК, работал в его военной организации, участвовал в редакции журнала «Жизнь солдата». Весной 1906 года в четвертый раз арестован на конференции московской большевистской военной организации. Совершив побег из Сущевской Тюрьмы, Ярославский поехал делегатом от Ярославля на IV Съезд РСДРП. После съезда вел партийную работу в Екатеринославе, Москве и Петербурге, где редактировал подпольную военную газету «Казарма». В конце 1906 года принимал участие в первой военно-боевой конференции РСДРП в Таммерфорсе, создавшей «Временное бюро военных и боевых организаций». Весной 1907 года участвовал в работе V (Лондонского) Съезда РСДРП как делегат от военных организаций Петербурга и Кронштадта. После возвращения в Петербург был в пятый раз арестован и приговорен к 7 годам каторжных работ. Февральскую революцию встретил на поселении в Якутской области.
В июле 1917 года Емельян Ярославский вернулся в Москву, создавал военную организацию партии, был одним из руководителей большевистской газеты «Социал-демократ», осенью 1917 года редактировал газету «Деревенская правда». Был делегатом VI Съезда РСДРП(б), членом Московского военно-революционного комитета, одним из руководителей вооруженного восстания в Москве. От большевиков Москвы был депутатом Учредительного собрания. В 1918 году был комиссаром Московского военного округа, потом работал в Перми и Омске. На 8 и 9 Съездах партии избирался кандидатом, а на 10 и 11 Съездах – членом ЦК РКП(б), в 1921 году работал секретарем ЦК. На 12-16 съездах партии Ярославский избирался членом ЦКК ВКП(б), с 1923 года – секретарь партколлегии ЦКК. Был членом ЦИК СССР, редколлегии газеты «Правда» и журнала «Большевик», с 1931 года – председатель Общества старых большевиков, с 1937 года – депутат Верховного Совета СССР, с 1939 года – академик и член ЦК ВКП(б).
Членский билет Союза воинствующих безбожников
На партийную биографию товарища Ярославского следует обратить внимание хотя бы потому, что «коммунистические» защитники религии периодически любят высказаться про «троцкистов типа Ярославского-Губельмана». Хотя Ярославский действительно был Губельманом, но кем он никогда не был, так это троцкистом. Он вел непримиримую борьбу с троцкизмом.
Перу товарища Ярославского принадлежит ряд политических работ: «Очерки по истории ВКП (б)», «Анархизм в России», «Биография В. И. Ленина». Главный антирелигиозный труд Емельяна Ярославского – «Библия для верующих и неверующих». Об этой книге надо рассказать подробнее. Дело в том, что образованному человеку не мешало бы для общего кругозора знать и содержание библии. Но читать ее в оригинальном варианте очень тяжело. Поэтому широко распространен жанр популярных изложений религиозной литературы – как, например, евангелие от Льва Толстого или книги «Забавная библия» или «Забавное евангелие» Лео Таксиля (конец XIX века), который в излагает содержание Ветхого и Нового заветов с материалистических позиций, с юмором подчеркивая все несуразности, в которые попы заставляют верить людей. Книга Ярославского «Библия для верующих и неверующих» аналогична творчеству Таксиля с той разницей, что если Таксиль критиковал библию с просветительской точки зрения, то Ярославский пишет с последовательно классовых, диалектико-материалистических позиций. Кроме того, в своей критике религиозных догм Ярославский опирается уже на уровень развития науки ХХ века.
Скончался Емельян Ярославский 4 декабря 1943 года. Похоронен у Кремлевской стены.
Летом 1941 года, после начала Великой Отечественной войны, издания Союза воинствующих безбожников были закрыты, а Союз практически прекратил свое существование (в 1947 году его функции были переданы обществу «Знание»). Клерикалы объясняют это тем, что перед лицом опасности, нависшей над страной, Сталин обратился к религии. Конечно же, это было не так. Просто в связи с перестройкой жизни страны на военный лад были ликвидированы многие организации и издания, не имевшие отношения к обороне.
Религия в 1941-1953 годах. Позиция церкви во время войны была неоднозначной. С одной стороны, руководство церкви формально выступило за защиту Родины, многие низовые священнослужители активно работали на победу, в т.ч. вносили свои деньги в фонд Победы. Однако на оккупированных территориях обычным явлением был переход церковников на сторону оккупантов. Киевский митрополит Филарет и ряд деятелей рангом пониже приветствовали гитлеровских оккупантов как «освободителей».
Очень редкий снимок: Монахи Псковско-Печерского монастыря с немецкими офицерами. Фото 1941 года.
Не стеснялась, однако, церковь использовать войну и для собственных спекуляций. До сих пор религиозные публицисты повторяют байку, что якобы фашисты не смогли взять Москву и Ленинград только потому, что по периметру этих городов была обнесена некая икона, вследствие чего фашисты не смогли переступить за незримую черту, установленную этой иконой. Подобный байки являются, вообще говоря, оскорблением памяти советских солдат.
В начале сентября 1943 года в отношениях государства и религии произошел резкий поворот: Сталин пригласил к себе «патриаршего местоблюстителя» Сергия («патриарший местоблюститель» означало «и.о. патриарха»). В присутствии своего заместителя В. М. Молотова Сталин обратился к Сергию с просьбой высказать пожелания, что церковь хотела бы получить от государства. Сергий попросил дать разрешение провести выборы патриарха и обеспечить церкви условия для существования. Сталин дал согласие на эти условия.
Как клерикалы, так и троцкисты трактуют этот факт так, что будто бы Сталин отошел от идеалов марксизма-ленинизма и вступил на путь соглашательства с религией. Доходит даже до утверждений, что якобы Сталин обратился к религии, испугавшись гитлеровского нашествия. Нелепость подобных утверждений очевидна. Беседа Сталина с Сергием произошла уже после разгрома фашистов на Курской дуге, когда исход войны уже ни у кого не вызывал сомнения. А когда у Советского государства действительно было сложное положение на фронтах, то Сталин апеллировал не к боженьке, а к материальным силам. За год до этих событий, в сентябре 1942 года, когда фашистские войска прорывались к Сталинграду, Сталин издал постановление ГКО «Об организации работ по урану», положившее начало созданию советского ядерного оружия.
Почему же Сталин в сентябре 1943 года повернулся лицом к церкви? Причина проста. Это (равно как и произошедший примерно в то же время роспуск Коминтерна) были демонстративные меры, чтобы задобрить западных союзников и побудить их к открытию второго фронта. Можно привести аналогию: если в 1996 году условием вступления РФ в Совет Европы были отмена смертной казни и легализация гомосексуализма, то тогда условием открытия второго фронта были роспуск Коминтерна и легализация церкви.
После окончания войны в период до смерти Сталина в СССР не проводилось такой активной антирелигиозной политики, как в довоенное время. Но и этому есть простое объяснение. До войны церковь была влиятельной политической силой, по определению враждебной коммунистам, поэтому жесткая антирелигиозная работа была необходима. После же войны экономическая жизнь страны пошла в гору. Ежегодно снижались цены, жизнь населения ежегодно улучшалась, после ликвидации внешней угрозы у людей была уверенность в том, что завтрашний день будет лучше, чем сегодняшний. Поэтому людям не было необходимости верить в сказки о рае на небе – они видели реальные перспективы рая на земле. Социальные корни религии исчезли. Поэтому религия перестала быть фактором общественной жизни, и о ней просто забыли.
Религия и атеизм во времена Хрущева
Однако во времена правления Н. С. Хрущева вновь активизируется антирелигиозная политика. Этому способствовали ряд причин. С одной стороны, Хрущев, враждебно относившийся к Сталину, демонстративно действовал так, лишь бы противоречить сталинской политике: если Сталин оставил церковь в покое, то Хрущев, наоборот, реанимировал прежнюю политику.
Была, однако, и объективная причина возобновления антирелигиозной политики. Конец 1950-х–начало 1960-х годов – это было время бурного всплеска научно-технического прогресса, неоспоримого превосходства СССР в космосе, в ядерной физике, в электронике. Все это стало одним из поводов для выдвижения программы строительства коммунизма. Необычайные успехи науки, казалось, неопровержимо говорили, что с религиозными мифами покончено навсегда (самый популярный аргумент того времени: «Космонавты взлетели так высоко, как только возможно, но нигде не нашли ни малейших следов бога». В таких условиях церковь стала для Советского руководства удобным «спаринг-партнером», демонстрацией дремучести и невежества противников коммунизма.
Я – безбожник. Издательский плакат журнала «Безбожник у станка». 1924
Несомненной заслугой религиозной политики времен Хрущева следует считать выпуск большого количества литературы, в которой атеистическая идея систематизируется и излагается с учетом достигнутого к тому времени (середина ХХ века) уровня развития науки, техники и общественной мысли. Наш нынешний курс «научный атеизм» построен именно по образцу изданий хрущевского периода (естественно, с учетом изменений, сделанных за прошедшие полвека).
Религиозная политика во времена правления Брежнева. В годы т.н. «застоя» государство опять перестало вести активную антирелигиозную политику. Этому тоже способствовали ряд причин. С одной стороны, новое руководство СССР осуждало хрущевский волюнтаризм и полагало, что самое лучшее, что можно сделать в таких деликатных вопросах, как религиозный – это вообще ничего не делать.
Период застоя был периодом, когда в руководстве КПСС сосуществовали и коммунистические силы в лице сталинских кадров, так и ревизионистские, мелкобуржуазные силы в лице выдвиженцев Хрущева. В этот период эти два блока внутри КПСС имели примерно равные силы, поэтому четко не провозглашалось курса ни на коммунизм, ни на «перестройку». Так было и в части стратегического планирования: с одной стороны, сохранялся курс на строительство коммунизма, с другой стороны, он отодвигался на длительную перспективу и заменялся «развитым социализмом». Так было и в науке: с одной стороны, государство не жалело сил и средств на научно-технический прогресс, с другой стороны, был заметен отказ от намерений «догнать и перегнать» западные страны. Так же было и в религиозном вопросе: с одной стороны, продолжались переиздаваться антирелигиозные труды, выпущенные в хрущевский период, в программах учебных заведений обязателен был пункт об антирелигиозной работе, с другой стороны – всё это шло как бы по инерции, и активности в проведении антирелигиозного курса не было.
Нельзя, однако, забывать, что именно в период правления Брежнева в СССР был достигнут самый высокий уровень жизни населения, а достигнутый паритет с США сводил на нет угрозу ядерной войны. Всё это еще раз привело к ослаблению социальных корней религии. О религии просто никто не вспоминал, а молодое поколение просто не знало. Например, автор этого текста (пошел в школу в 1984 году) об основах христианской религии узнал только из учебника истории Древнего мира, где в разделе о Древнем Риме была глава «Происхождение христианства». Тогда для нас Христос и Аллах ничем принципиально не отличались от древнегреческих и древнеегипетских богов: и то и другое – это старые сказки, в чем-то интересные, но явно нелепые для современного человека. В принципе формирование такой идеологии было правильным, но недостатком ее было то, что у людей того времени совершенно отсутствовал иммунитет против религиозного мракобесия. И в период реставрации капитализма это не могло не сказаться.
Первичные организации его существовали на заводах, фабриках, в колхозах и учебных заведениях. К началу 1941 в рядах СВБ состояло около 3,5 млн. трудящихся 100 национальностей. Число первичных ячеек достигло 96 тыс. Руководствуясь ленинскими принципами антирелигиозной пропаганды и решениями партии по этим вопросам, СВБ ставил задачу идейной борьбы с религией во всех её проявлениях, формирование у трудящихся научного мировоззрения. Он проводил пропаганду естественнонаучных и атеистических знаний, индивидуальную работу с верующими, готовил кадры пропагандистов и агитаторов-атеистов, выпускал научную и научно-популярную литературу и ряд периодических изданий, устраивал музеи и выставки, осуществлял научные исследования в области атеизма и критики религии. Проводил работу под девизом «Борьба с религией – борьба за социализм», увязывая атеистическую пропаганду с хозяйственно-политическими и культурными задачами. СВБ поддерживал обширные международные связи, входил в Интернационал пролетарских свободомыслящих, а затем во Всемирный союз свободомыслящих.
После окончания войны в период до смерти Сталина в СССР не проводилось такой активной антирелигиозной политики, как в довоенное время. Но и этому есть простое объяснение. До войны церковь была влиятельной политической силой, по определению враждебной коммунистам, поэтому жесткая антирелигиозная работа была необходима. После же войны экономическая жизнь страны пошла в гору. Ежегодно снижались цены, жизнь населения ежегодно улучшалась, после ликвидации внешней угрозы у людей была уверенность в том, что завтрашний день будет лучше, чем сегодняшний. Поэтому людям не было необходимости верить в сказки о рае на небе – они видели реальные перспективы рая на земле. Социальные корни религии исчезли. Поэтому религия перестала быть фактором общественной жизни, и о ней просто забыли.
Однако во времена правления Н. С. Хрущева вновь активизируется антирелигиозная политика. Этому способствовали ряд причин. С одной стороны, Хрущев, враждебно относившийся к Сталину, демонстративно действовал так, лишь бы противоречить сталинской политике: если Сталин оставил церковь в покое, то Хрущев, наоборот, реанимировал прежнюю политику.
